Вот такой американский пирог с персидскими котятами, которые уже отплясали на бразильском карнавале, напились капель датского короля, выкурили гавайскую сигару и побежали наперегонки до канадской границы, на ходу танцуя цыганочку и разрабатывая план урегулирования индо-пакистанского конфликта, вызванного несвежим греческим салатом и исчезнувшими якутскими алмазами, которые унесли по-английски в тульском самоваре латышские стрелки в шотландских юбках.
Таким кружным путем пробрались они к египетским пирамидам и около них, чтобы замаскироваться, нанесли на себя индейскую раскарску, которая не смывается даже в турецкой бане, построенной таджиками и молдованами в Подмосковье на даче азербайджанского милионера, из итальянского мрамора и хевронского камня, ввезенного в Россию немецкими контрабандистами на пароме "Эстония" под звуки испанской гитары и крики тонущих латышей, которых не смогли спасти даже десять монгольских батыров, под шутки бульбашских рыбаков и песни двух пленных российских журналистов газеты "Коммерсантъ".
Обо всем этом казахский акын сложил песню, ставшую гимном Чукотки и Англии и главным хитом у жителей Ханты-Мансийского национального территориального округа, особенно в исполнении сводного хора эфиопских моряков и потомков ацтекских лесорубов, приезжающих сюда раз в году на праздник воссоединения семей тюркских народов и поволжских немцев, чтобы попить мексиканской текилы и закусить корейской морковкой из китайских фарфоровых тарелок, которые подносятся корейской сборной по гимнастике в красном кимоно и старых "вьетнамках" под крики Крюгера, избиваемого группой молдавских гастарбайтеров, поймавших последнего на пизжении мамалыги...